«ВЕЗУ СПАСИТЕЛЬНЫЙ БАГАЖ – ПРИКОСНОВЕНЬЯ…»

23 апреля 2020 года ушел из жизни известный нижегородский журналист, любимый учитель многих поколений юных корреспондентов Владимир Владимирович Махин. Член Союза журналистов России, педагог высшей категории, лауреат престижных премий, участник крупных творческих проектов – наставник, гражданин, человек… Долгое время Владимир Махин проработал заместителем председателя Автозаводской районной организации ВОИ Нижнего Новгорода. Инвалид с детства, всю жизнь передвигавшийся на коляске и последние 20 лет не покидавший свою квартиру, он взял на себя то, чем планета грозит сегодня миллионам жителей. Проведя всю жизнь в вынужденной самоизоляции, все же подхватил коварный вирус...

Друг к другу мы сразу стали обращаться Вовка – Ларка. Его, 15-летнего, в 1967-м назвали командиром автозаводской юнкоровской дружины. Меня, 13-летнюю, его комиссаром. Так придумал Анатолий Гринес – наш наставник, корреспондент многотиражной газеты «Автозаводец», руководитель литературной студии «Струна». У друзей есть любительские снимки, на которых мы катим инвалидную коляску с Вовой Махиным то по проспекту Октября, то по Ильича, то по Кирова – летом, осенью, зимой… Везти коляску устанавливалась очередь. «Я до того дерева, ты до булочной, а в горку – Леня…». Один раз услышав, что Вова переболел полиомиелитом, мы больше не обсуждали эту тему. В пору нашего детства прошла эпидемия страшного заболевания, и многие хорошо знали, что это такое.

Мы не чувствовали рядом с Вовой неловкости. Разве что в первый час, когда взгляд вдруг натыкался на скрюченные пальцы и волочащиеся за костылями ноги. Девчонок, кстати сказать, среди его окружения всегда было больше – и во времена районного комсомольского штаба нашей юности, и десятью годами позже. Из мальчиков доверительным и верным другом, безотказным помощником, взваливавшим на свои плечи все мужские заботы о Володе, несколько десятилетий оставался Александр Высоцкий.

Его маму Раису Ивановну все обожали с первой минуты знакомства. Двери дома тети Раи и отчима дяди Вити Махиных открывались без спроса, мы роились у них постоянно, без выходных и праздников. Когда кончалась заварка, пили пустой кипяток. И не раз видели взгляд мамы, устремленный на нас и сына-инвалида, случалось, растерянный и испуганный, чаще – испытующий и твердый.    
Володя  жил в микрорайоне Южный, я – в Северном. Мы учились в разных школах, но это не мешало видеться почти каждый день: в редакции «Автозаводца», в Доме культуры школьника, в Доме пионеров.

Потом была учеба в Горьковском государственном университете имени Лобачевского. Вова оказался чуть ли не единственным из нашей группы, кто получил на вступительных пятерку по устной литературе. До филологического факультета на площадь Минина надо было ехать через весь город – на другую сторону Оки. Инвалидную коляску мы оставляли на конечной остановке в центре Автозавода – у Дворца культуры ГАЗ. За много лет только однажды ее укатила шпана. Потом вернули. 

Чтобы не опоздать на лекции, садились в «сороковой» автобус в шесть утра – час пик первой заводской смены. Автобусов на линии не хватало. Наши отцы, как тысячи других автозаводцев, шли на смену пешком. По проспекту Ленина вдоль многокилометрового заводского забора двигалась в полутьме в сторону проходных и обратно к жилым домам огромная масса людей. В три смены.

И все же на конечной остановке собиралась толпа. Особенно в сильные морозы и ливни. Когда подходил «сороковой» и  толпа бросалась на подножки, я, подтолкнув коляску как можно ближе к автобусу, вопила что есть мочи. И пара парней, с которыми заранее договаривались на остановке, подхватив Вову с коляски под руки и под ноги, взрезались в людские спины. Не было парней – втаскивали друга в салон с какими-нибудь крепкими девчонками. Сама я, 17-летняя, была тощей и малосильной.

Те несколько шагов, которые отделяли конечную остановку на площади Минина от двери нашего факультета, мы с Володей преодолевали вдвоем за целый час. Особенно, если метель и костыли скользили по наледи. Падали, обдирались, вываливались в снегу и грязи.

Приезжали за час-два до занятий, чтобы дождаться у парадного какого-нибудь силача. Добровольный носильщик  крепко обхватывал Володю сзади поперек туловища, и мы поднимались по высоченной крутой лестнице на лекционный этаж истфила. Она и сейчас в старом здании на Минина такая же, эта лестница.

У лестницы я девчонок не просила – это вам не рабочий район. Другие люди.

Студенты разглядывали нас кто с любопытством, кто с недоумением. Преподаватели отводили глаза. Никто ни о чем не спрашивал. Только однажды на экзамене по языкознанию старая профессорша, задав мне последний вопрос про заковыристую разницу между московской и питерской артикуляцией и получив неполный ответ, все же поставила «отлично». Я забормотала: «Ведь не ответила...», а она усмехнулась: «Оставляю это на вашей совести, доучите с другом».

Начало 80-х. Владимир Махин ведет занятия с юными корреспондентами

Работа с автозаводскими юнкорами перешла к Владимиру Махину на последнем курсе университета «по наследству». Никто, кроме Махина, этим делом не заинтересовался: хлопотно, почти бесплатно. Володя стал выпускать с ребятами страницу «Ленинец» в районной газете. Готовил подборки детских материалов в областную «Ленинскую смену».

Подкопив денег, семья Махиных купила оборудование для студии звукозаписи. Появилась возможность готовить высококлассные радиовыпуски. Репортажи, интервью,  зарисовки с детскими голосами с удовольствием стало брать Нижегородское областное радио.

Случались путешествия, в Москве мы записывались на Всесоюзном радио. Всегда в этих поездках во главе был наш командир в инвалидной коляске. Электричкам мы   предпочитали пригородные автобусы: в них тепло, и можно было рассчитывать на более активную помощь. В подробности вдаваться не буду –  не конфетные истории...

Личной отваге Владимира я всегда поражалась. Вот он, десятиклассник, буднично сказал: «Хочу вместе с тобой поступать на истфил», и я застыла, изумленная его верой в удачу. Вот посмотрел победителем: «Меня берут младшим редактором районного радио», и я поразилась его постоянной готовности к бою и способности ничего не бояться. Вот изрек: «Буду баллотироваться в депутаты райсовета». И я… села мимо стула.

Владимир со своей ученицей

Владимир всегда считал, что лучше других отстоит правду. И именно он на протяжении всей своей жизни с любой доступной ему трибуны говорил о человеке с инвалидностью как о полноправном гражданине. И это в пору, когда еще не придумали или не перенесли в обыденность слова «инклюзия», «доступная среда», «абилитация».

На автозаводском радио Владимир проработал больше четверти века, пока его не закрыли «в целях оптимизации». В Автозаводском доме пионеров он как педагог высшей квалификации вел юнкоровский кружок практически до тех пор, пока из нашей повседневной лексики время не выдавило само понятие «Дом пионеров», заменив его на «Центр творчества юных». Активное участие в судьбе Владимира принимал Нижегородский союз журналистов. Он участвовал в конкурсах, получал награды.

Оставив педагогическую деятельность, Володя больше времени начал посвящать поэзии. Стал лауреатом творческого конкурса поэтов Поволжья, посвященного Борису Корнилову. Его стихотворения публиковали в журнале «Нижний Новгород», в коллективных сборниках «Небесный смычок», «Современники», «Боль и надежда». Год назад мы, трое друзей,  выпустили книгу Владимира Махина – сборник стихов  «Чудо бывает». Это был наш подарок талантливому поэту, коллеге, товарищу. Сборник вышел прежде всего благодаря Владимиру Долгову, главному редактору Нижегородской областной социальной газеты «Здравствуйте, люди».

«Владимир Махин, сам состоявшись как поэт и журналист, помог многим социализироваться, открыл богатые горизонты жизни и заветные прелести живого слова», – написал в предисловии к книге директор Нижегородского регионального отделения Литературного сообщества писателей России Михаил Садовский.

Отметив 60-летний рубеж, Владимир стал активным блогером в соцсетях, продолжал писать для газет и журналов. С юмором рассказывал друзьям, что редактор журнала, в котором он ведет рубрику иронических стихов, не поверила, что он уже несколько десятков лет не выходит из квартиры.

Эта сторона его жизни была мало кому известна. Утренний подъем – с помощью кран-балки и специального мешка. Подъемник семья когда-то купила на свои деньги – Федеральным перечнем технических средств реабилитации инвалидов Володе Махину была положена только коляска. После подъема пересадка в кресло. Завтрак. Общение с  компьютером... Все перемещения по квартире – с помощью колес, ручных рычагов и… управляющей этими сложными конструкциями мамой.

Владимир Махин и его мама Раиса Ивановна в своей квартире

Мама инвалида детства – это подвиг. Без лишних комментариев. До рождения сына Раиса Ивановна служила рулевым на речном судне, потом немного работала на автозаводе... Сейчас ей 95 лет. Сухая, как тростинка, почти бестелесная хрупкая женщина с ангельским терпением, которая все эти годы была жива исключительно сознанием: «Мой мальчик без меня погибнет». Она знает, о чем говорит, это реальность нашей жизни...

Владимир чуть-чуть не дожил до 70-летия. После того, как я рассказала о его кончине в сети, товарищи и ученики из разных городов страны, в том числе активисты Нижегородской областной организации ВОИ, собрали 100 тысяч рублей его старенькой маме.

Владимир  верил, что так будет. Вот его строки:

г. Нижний Новгород