КАК ДОМ СТАЛ ТЮРЬМОЙ
В июньском номере «Надежды» в материале «Как отстоять право на жизнь» мы рассказывали о той непростой ситуации, в которой оказались во время пандемии коронавируса люди с тяжелой инвалидностью, проживающие в домах-интернатах. Материал заканчивался такой фразой: «Пандемия выявила и целый ряд других проблем, связанных с защитой прав и интересов людей с инвалидностью, прежде всего – права на стабильное и комфортное качество жизни. Стало понятно, что они должны быть дополнительно защищены законодательно, особенно – в период чрезвычайных ситуаций». Но, к сожалению, несмотря на снижение ограничительных мер, ситуация в домах-интернатах легче не становится…
Для всех, кто знает жительницу Кемерово Олесю Радушко, она – образец терпения, самоотверженности и любви к жизни. С детства она живет с редким генетическим заболеванием – оссифицирующей прогрессирующей фибродисплазией. Суть его в том, что организм формирует кости в тех местах, где их не должно быть: внутри мышц, сухожилий, связок и других соединительных тканей. В итоге человек постепенно теряет способность двигаться. Сейчас у Олеси двигаются только мышцы лица и пальцы на руках.
В юности Олеся сама настояла на том, чтобы уйти из семьи в дом инвалидов, и многие годы не жалела об этом решении. Сотрудники обеспечивали ей квалифицированный уход, а общительный характер помог завести множество друзей среди жителей Кемерово, которые регулярно вывозили ее на прогулки в город. Многие открывали ее ленту в соцсетях, когда хотелось укрыться от потока грязи и негатива, ведь Олеся собирает в ней сообщения о красоте природы и человеческих отношений, глубокой вере и преданности… А еще публикует свои стихи, мудрые и светлые.
И вдруг – страшные строки, пронзительный крик о помощи.
«В Кемеровском доме для престарелых и инвалидов отделение «Милосердия» 2-й корпус, 1-й этаж, разбили на куски, небольшую часть людей отправили в 3-й корпус и туда же часть персонала, основное отделение, 47 самых тяжелых пожилых и инвалидов остались без ночных санитаров. Абсурднее ситуации я еще не видела...».
То же Олеся повторила в видеообращении, записанном на мобильник. Смотря его, убеждаешься, что даже ее губы шевелятся с трудом. Именно в нем прозвучали горькие слова о том, что «интернат стал почти тюрьмой».
Эти события были далеко не первыми ограничениями, которые жители Кемеровского дома для престарелых и инвалидов испытали в период пандемии. С мая они были помещены на карантин, включающий запрет на прогулки во дворе и посещения. Персонал перевели на работу «вахтовым методом» – по 2 недели не выходя за пределы интерната. С 1 июня был введен запрет и на передачу продуктовых «гостинцев». Это сильно ударило по Олесе, которая может питаться только протертой пищей и всегда покупала себе детское питание и творожки. С этого же времени в отделении исчезли дневные санитары, которые должны сажать лежачих на коляски и помогать им периодически менять положение тела.
В итоге, как пишет сама Олеся, «все лето в кровати, кормят так себе, а деньги с нас берут каждый месяц». Когда в конце августа пациентов в очередной раз эвакуировали во двор на время дезинфекции корпуса (это происходит 4-5 раз в месяц), у Олеси обгорело лицо, чего раньше никогда не было… Вдобавок ко всему, молодых и относительно здоровых постояльцев интерната отправили «на отдых» в санаторий, где они тоже сидят запертыми в корпусе. А ведь многие из них были добровольными помощниками Олеси, ее руками и ногами…
После публикации в соцсетях дело вроде бы сдвинулось, но – непонятно в какую сторону. Настораживает, что от администрации интерната, прежде всего, поступили не извинения, а просьба замолчать.
«Приходила старшая медсестра,– сообщила Олеся на другой день.– Просила не писать больше жалоб. Будет решать проблему с санитарами, с получением продуктов. Буду ждать. Видимо им позвонили уже сверху. Посмотрим, как это будет. Но санитаров не вернули. Сегодня меня поворачивает медбрат. 2 сентября заходит другая вахта, там тоже нет санитаров. 5 сиделок уже планируют забрать от нас, на 47 тяжелобольных оставив минимум персонала... Терпение мое тоже не вечное».
И поясняет: «В июне убрали дневных санитаров, остались сиделки. Сейчас и ночных забрали, наживайте пролежни». А пролежни, к слову,– это не только боль, но и возможная смерть от сепсиса.
Похожая ситуация сложилась не только в Кемерово – просто далеко не везде есть своя Олеся Радушко. Нет сомнений, что вводя ограничения, руководители региональных управлений соцзащиты стремятся сохранить здоровье проживающих в подведомственных им стационарных учреждениях. Неудивительно и то, что часть сотрудников отказалась от работы «вахтовым методом», а новых людей на тяжелую и низкооплачиваемую работу найти не так-то просто.
Однако никакие организационные трудности не могут оправдывать ухудшение положения проживающих в этих учреждениях людей, а запрет на прогулки во дворе в теплое время года в этих условиях выглядит просто издевкой…
Екатерина ЗОТОВА
Для всех, кто знает жительницу Кемерово Олесю Радушко, она – образец терпения, самоотверженности и любви к жизни. С детства она живет с редким генетическим заболеванием – оссифицирующей прогрессирующей фибродисплазией. Суть его в том, что организм формирует кости в тех местах, где их не должно быть: внутри мышц, сухожилий, связок и других соединительных тканей. В итоге человек постепенно теряет способность двигаться. Сейчас у Олеси двигаются только мышцы лица и пальцы на руках.
В юности Олеся сама настояла на том, чтобы уйти из семьи в дом инвалидов, и многие годы не жалела об этом решении. Сотрудники обеспечивали ей квалифицированный уход, а общительный характер помог завести множество друзей среди жителей Кемерово, которые регулярно вывозили ее на прогулки в город. Многие открывали ее ленту в соцсетях, когда хотелось укрыться от потока грязи и негатива, ведь Олеся собирает в ней сообщения о красоте природы и человеческих отношений, глубокой вере и преданности… А еще публикует свои стихи, мудрые и светлые.
И вдруг – страшные строки, пронзительный крик о помощи.
«В Кемеровском доме для престарелых и инвалидов отделение «Милосердия» 2-й корпус, 1-й этаж, разбили на куски, небольшую часть людей отправили в 3-й корпус и туда же часть персонала, основное отделение, 47 самых тяжелых пожилых и инвалидов остались без ночных санитаров. Абсурднее ситуации я еще не видела...».
То же Олеся повторила в видеообращении, записанном на мобильник. Смотря его, убеждаешься, что даже ее губы шевелятся с трудом. Именно в нем прозвучали горькие слова о том, что «интернат стал почти тюрьмой».
Эти события были далеко не первыми ограничениями, которые жители Кемеровского дома для престарелых и инвалидов испытали в период пандемии. С мая они были помещены на карантин, включающий запрет на прогулки во дворе и посещения. Персонал перевели на работу «вахтовым методом» – по 2 недели не выходя за пределы интерната. С 1 июня был введен запрет и на передачу продуктовых «гостинцев». Это сильно ударило по Олесе, которая может питаться только протертой пищей и всегда покупала себе детское питание и творожки. С этого же времени в отделении исчезли дневные санитары, которые должны сажать лежачих на коляски и помогать им периодически менять положение тела.
В итоге, как пишет сама Олеся, «все лето в кровати, кормят так себе, а деньги с нас берут каждый месяц». Когда в конце августа пациентов в очередной раз эвакуировали во двор на время дезинфекции корпуса (это происходит 4-5 раз в месяц), у Олеси обгорело лицо, чего раньше никогда не было… Вдобавок ко всему, молодых и относительно здоровых постояльцев интерната отправили «на отдых» в санаторий, где они тоже сидят запертыми в корпусе. А ведь многие из них были добровольными помощниками Олеси, ее руками и ногами…
После публикации в соцсетях дело вроде бы сдвинулось, но – непонятно в какую сторону. Настораживает, что от администрации интерната, прежде всего, поступили не извинения, а просьба замолчать.
«Приходила старшая медсестра,– сообщила Олеся на другой день.– Просила не писать больше жалоб. Будет решать проблему с санитарами, с получением продуктов. Буду ждать. Видимо им позвонили уже сверху. Посмотрим, как это будет. Но санитаров не вернули. Сегодня меня поворачивает медбрат. 2 сентября заходит другая вахта, там тоже нет санитаров. 5 сиделок уже планируют забрать от нас, на 47 тяжелобольных оставив минимум персонала... Терпение мое тоже не вечное».
И поясняет: «В июне убрали дневных санитаров, остались сиделки. Сейчас и ночных забрали, наживайте пролежни». А пролежни, к слову,– это не только боль, но и возможная смерть от сепсиса.
Похожая ситуация сложилась не только в Кемерово – просто далеко не везде есть своя Олеся Радушко. Нет сомнений, что вводя ограничения, руководители региональных управлений соцзащиты стремятся сохранить здоровье проживающих в подведомственных им стационарных учреждениях. Неудивительно и то, что часть сотрудников отказалась от работы «вахтовым методом», а новых людей на тяжелую и низкооплачиваемую работу найти не так-то просто.
Однако никакие организационные трудности не могут оправдывать ухудшение положения проживающих в этих учреждениях людей, а запрет на прогулки во дворе в теплое время года в этих условиях выглядит просто издевкой…
Екатерина ЗОТОВА
19 сентября 2020
