СТИХИ И НОТЫ – СКВОЗЬ СТРУНЫ И ГОДЫ

Мой папа в какой-то момент купил гитару, но вскоре инструмент забросил. Вообще, папа у меня был музыкант. Воспитывался в детдоме, учился в музыкальной школе по классу трубы. Срочная служба у папы проходила в Риге, там он играл в оркестре. В том числе и на танцах, куда однажды пришла мама. Так получился ваш покорный слуга…
Итак, гитара в нашем рижском доме появилась где-то в 1972 году. Мне в ту пору было 11 лет. Я учился в музыкальной школе по классу фортепьяно, но учеба не задалась, отчислили за неуспеваемость. Мне больше хотелось с друзьями в футбол играть, чем гаммы барабанить.
В нашей музыкальной семье был пленочный магнитофон. Из него все мое детство звучали песни Владимира Высоцкого. У него, как известно, около тысячи песен, я знал наизусть где-то 500. А когда мне исполнилось 15, то до боли внутри захотелось изображать Высоцкого самому! Так гитара – через Высоцкого – вошла в мою жизнь.
Вначале это был шестиструнный инструмент. Потом, когда набирали популярность песни Александра Розенбаума, у меня появилась такая же «луначарка» – 12-струнная гитара, вручную доработанная знаменитым мастером Андреем Михайловичем Хомячковым. Кстати, телефон умельца дал мне сам Розенбаум. Андрей Михайлович из 100-летней рояльной столешницы изготовил деку инструмента, колки я ему привез сам, струны были какие-то специальные, не магазинные – для мастеровых гитар. Звук у этого инструмента был – просто орган! У меня до сих пор эта 12-струнка дома стоит, но играть на ней уже невозможно. Я к другим инструментам и другим струнам давно привык, у которых все гораздо мягче. Гитара Taylor, на которой я сейчас играю, как будто создана под мою руку.

Продюсера в том понимании, что он изначально вкладывает в артиста деньги, у меня никогда не было. С одной стороны, я никому ничего не должен, никто деньги на мою раскрутку не тратил. Много известных людей, в которых деньги вложили, всю жизнь потом за это расплачиваются. Хотя живут, может, и красиво, и богато. Это витрина, а как на самом деле складываются взаимоотношения продюсера и артиста – об этом никто не рассказывает.
Другое дело, на моем жизненном пути, безусловно, встречались люди, которые помогали. И началось все с того, что в Риге было радио Прибалтийского военного округа, директор которого пригласил меня в эфир. Заканчивался СССР, дела у радио шли не очень, и я предложил руководителю – давай поработаем: ты будешь о концертах договариваться, а я буду играть. Так мы несколько лет сотрудничали. Радио в Риге было связано с «Полевой почтой «Юности» в Москве. В какой-то момент директор предложил туда поехать.
Здания аппаратно-студийного корпуса и телекомпании на улице Королева, 12 располагались напротив друг друга, а между ними – подземный переход. Я, дав интервью на радио, прошел на телевидение. Молодежная редакция была на 12 этаже, там готовились передачи – «12 этаж», «Взгляд». Поднялись на лифте, идем по коридору, навстречу – Сергей Ломакин, один из ведущих «Взгляда», потом он еще и программу «Время» вел. И все случилось за три секунды! Директор говорит Ломакину: «Вот парень, который поет песни про Афган». Тогда это была актуальная тема. Тут же Ломакин отреагировал: «А вот Юра Бершидский идет по коридору, наш музыкальный редактор». Юрий: «Что у вас? Афганистан? Вон Максим Иванников, режиссер «Взгляда», он тоже афганец». Поскольку я был с гитарой, прямо в коридоре спел им песню. Максим говорит: «Пишем в четверг». Вот так боженька все смастерил, как нужно. Таким образом в моей жизни началось телевидение.
Первый эфир во «Взгляде» – и у зрителей моментально сложился мой образ – воина-«афганца». Потом на концертах часто спрашивали – где я воевал, где служил? Приходилось отвечать, что в армии я служил, но в Афганистане не был. Тем не менее, ребятам, которые там воевали, я очень благодарен. В те годы я часто выступал на «афганских» фестивалях. Со всеми перезнакомился, а с Юрием Слатовым, солистом ансамбля «Голубые береты», – как родные люди стали.

Все дороги ведут в Москву

Я стал профессиональным артистом в 1988 году с соответствующей записью в трудовой. Жил в Риге, и поезд Москва–Рига стал для меня, как трамвай. А в 1991 году окончательно перебрался в столицу.
В этот период писались песни, которые сразу становились востребованы. Золотой период в моем сочинительстве приходится на конец 90-х, когда одна за другой выходили песни, ставшие основой альбома «Записки ангела».
Я – не очень плодовитый автор. Специально не считал, но думаю, сочинил не более 200 песен. Шутя говорю – беру не количеством, а качеством. Полагаю, у меня нет проходных песен, произведений, которыми во что бы то ни стало надо альбом заполнить. В каждой песне, даже если она, может быть, кажется какой-то легковесной, – очень много труда! Я щепетильный, кропотливо работаю над каждой поэтической строчкой и музыкальной фразой. Чем песня кажется проще, тем больше в нее было вложено.
Часть песен у меня зарегистрирована в Российском агентстве авторских прав. Признаться, странная организация, но, во всяком случае, время от времени какие-то три копейки мне присылает. Рассказывают, Юрий Михайлович Антонов в советские времена через эту организацию миллионером стал.

Есть такой жанр – Виктор Третьяков

Жанр авторской песни – это ведь не попса, он достаточно специфический и предназначен для небольшого круга людей. Часто спрашивают: не умерла ли авторская песня, какая ее судьба? Я для себя такую цифру высчитал. Мне кажется, есть процентов 20 людей от всего человечества, которым нравятся песни со смыслом. Их не становится ни меньше, ни больше. Вот мы, барды, и поем для них, для этих 20 процентов.
Хотя понятие бард – весьма условное. Со мной такая смешная история получилась. Так повелось, что для бардов я – попса, для попсы я – шансон, а для шансона я – бард. Круг замкнулся. Так оно и есть на самом деле! Я не чистый в каком-то одном из этих жанров. Я восьмикратный лауреат премии «Шансон года», а с другой стороны – какой я шансонщик? Под гитару на концертах пою песни, которые придумываю сам. Безусловно, скорее, бард. Но авторы-исполнители не считают меня чистым бардом, а говорят – это эстрадник такой среди нас затесался. Действительно, моя песня «Все начинается с любви» была в репертуаре Иосифа Кобзона, «Тюбик» пела Алена Апина…
Кстати говоря, я всегда писал разные песни. Наверное, это то главное, что я взял у Высоцкого. Мне нравилось, что Высоцкий разный: у него и смешные песни, и про войну, и про любовь, и для кино. Поэтому я всегда так же подходил к написанию песен. Есть авторы, которые всю жизнь очень хорошо и классно пишут одну песню в разных ее интерпретациях. Мне нравится быть разным.
При этом считаю, что писать песню шуточную гораздо сложнее, чем просто песню. А если кто-то старался, трудился, написал, как ему показалось, смешную песню, а зал не смеется, то это для автора просто гибель!
Так случилось, что я очень много читал лет до тридцати. Потом чтение трансформировалось в собственное творчество. Читая классику, подмечал много интересного – созвучного нашему времени. Вот у Пушкина в «Евгении Онегине» есть строки про попсу! Там по сюжету Татьяна Ларина ждет зимы, чтоб ровненько на санях по снегу доехать до Санкт-Петербурга, а не летней порой по колдобинам. Звучит это так: «Зато зимы порой холодной езда приятна и легка. Как стих без мысли в песне модной, дорога зимняя гладка». Пушкин все гениальные мысли выдавал с такой легкостью! Казалось бы, пишет про дорогу, а мимоходом привел такое сравнение. Потрясающе! Выходит, попса была всегда, и при Пушкине тоже. Как, впрочем, и глубокие песни, которые пережили века.

Меня всегда, всю жизнь зовут на благотворительные мероприятия. Если есть возможность, время и здоровье, то я, безусловно, откликаюсь. В июне 2023 года случился интересный опыт – в Сыктывкаре я поучаствовал в жюри Межрегионального бардовского конкурса среди людей с инвалидностью. Признаться, был приятно удивлен исполнительским уровнем участников, в целом организацией конкурса. Поверьте, я побывал на десятках подобных бардовских фестивалей и конкурсов, но этот, в Сыктывкаре, просто бесподобный!
Для «афганцев» благотворительно выступаю. Как я уже говорил, в 90-х они меня очень выручили, я выжил физически благодаря им. В жизни бывает немало моментов, когда очень важна взаимопомощь. Так было и во время пандемии, когда я фактически два года подряд играл благотворительные онлайн-концерты из дома, поскольку работы не стало совсем. Отработал 150 концертов-эфиров, которые транслировались через интернет. Такая подача материала, меня, безусловно, спасла. Люди могли на добровольных началах присылать мне так называемые донаты, примерно, каждый десятый откликался, имея при этом возможность заказать для исполнения конкретную песню. У нас случалась такая взаимообразная помощь. Я немножко зарабатывал на хлеб. А зрители, которые включали компьютеры и приходили на эти онлайны, они ведь тоже спасались. Круглосуточно сидеть дома без дополнительных эмоций – это очень тяжко... В среднем я в эфире пел 18–20 песен. Онлайн-слушатели были первыми, кому я показывал новые вещи. Этого же не бывает в обычной жизни: сначала песню придумываешь, потом долго «причёсываешь». А тут только сочинил – и сразу тысячи людей ее слышат. На следующий раз подшлифуешь, слова поменяешь – и снова в эфир. А потом аранжировку сделаешь – и опять на суд зрителям. Люди были свидетелями того, как рождались песни, как я их в чувство приводил...
Сейчас с концертами и участием в качестве гостя на фестивалях и конкурсах все более-менее наладилось, но люди все равно иногда просят онлайн-выступления. Такая форма подачи концертов оказалась живуча. И песни мои нужны людям.
Мечтал ли я в юности, что мое страстное увлечение гитарой и песней перерастет в дело всей жизни, что я стану желанным для зрителей и слушателей артистом? Конечно, мечтал. В этом смысле у меня все сбылось. И все получилось.

Владимир ГАРАНИН
Казань–Сыктывкар