МАКСИМ ТОПИЛИН: НУЖНО НАУЧИТЬ ОБЩЕСТВО ПРИХОДИТЬ НА ПОМОЩЬ ИНВАЛИДАМ
Ежегодно 3 декабря отмечается Международный день инвалидов. О том, как изменилась жизнь людей с инвалидностью за последнее десятилетие в России, почему нужно реформировать систему учреждений для детей и взрослых с ментальными нарушениями, как упростится процедура медосвидетельствования для получения группы инвалидности и какие еще задачи предстоит решить в ближайшие годы, в интервью ТАСС рассказал министр труда и социальной защиты РФ Максим Топилин.
— Максим Анатольевич, Россия ратифицировала Конвенцию о правах инвалидов в 2012 году. За прошедшие годы, с вашей точки зрения, в стране произошли существенные изменения в жизни этой категории граждан?
— Когда мы начинали госпрограмму «Доступная среда» в 2011 году, ввели в числе прочих такой важный показатель, как оценка инвалидами отношения общества к ним. Доля инвалидов, которые оценивали, что общество относится к ним позитивно, составляла тогда где-то 25%. Сейчас — уже более 60%. Я думаю, что это близко к истине, потому что люди видят происходящие изменения.
Сегодня многие вокзалы, аэропорты, музеи, поликлиники адаптированы под нужды инвалидов, и люди относятся к этому уже как к норме жизни. А ничего подобного не было еще десять лет назад. К концу 2018 года запланировано обеспечить доступность около 23,5 тысяч приоритетных объектов, что составляет 64,2% от общего количества приоритетных объектов. Всего их 36,6 тысяч. Это объекты, которые выбрали сами инвалиды, потому что наиболее часто их посещают.
Итогом первой пятилетки госпрограммы «Доступная среда» можно смело назвать принятый 419-ФЗ. Именно он впервые внес конкретные уточнения о том, как именно предоставлять услуги инвалидам, кто должен оказывать им содействие, в каких сферах это наиболее чувствительно. Закон внес дополнения не только в базовый закон о социальной защите инвалидов, но и в законы, регулирующие вопросы образования, здравоохранения, различных видов транспорта, культуры — практически всех сфер жизни человека.
Со следующего года средства из федерального бюджета в рамках госпрограммы «Доступная среда» продолжим направлять на оборудование школ, детских садов, организаций дополнительного образования и спортивных объектов. На эти цели запланировано по 694 миллиона рублей ежегодно в течение 2019–2021 годов.
Доступность остальных объектов регионы должны обеспечивать сами — соответствующее поручение дано председателем правительства Дмитрием Анатольевичем Медведевым на прошедшей 21 ноября встрече с инвалидами. На этапе формирования проектов региональных бюджетов мы провели их анализ в части наличия средств на эти цели. Проектами заложено почти 22 млрд рублей на 2019–2021 годы. Мы будем контролировать этот процесс, выполнение регионами показателей их «дорожных карт» по доступности среды.
Наша следующая инициатива — закон, который наделил надзорные органы (например, Рособрнадзор, Росздравнадзор, Роскомнадзор, Ространснадзор), как на федеральном, так и на региональном уровнях, полномочиями по надзору и контролю за доступностью среды. Однако в законодательстве пока к ведению этих органов не отнесено рассмотрение дел о привлечении виновников к административной ответственности. Мы подготовили еще один законопроект о внесении изменений в КоАП, который определит ответственность надзорных органов по рассмотрению таких дел. Он будет внесен в Госдуму до конца года .
Буквально на днях вышел закон и подготовлено в его развитие постановление правительства, которые предусматривают, что для всех телеканалов обязательством при лицензировании является субтитрирование не менее 5% общего вещания в неделю. Сейчас мы продолжаем субтитрирование на федеральных каналах. На сегодня уровень субтитрирования их вещания достигает 23%. Уже с 2020 года телеканалам не выдадут лицензию, если они не обеспечат субтитрирование. Пока эта норма только для тех программ, которые готовятся заранее и идут в записи.
В целом все федеральные органы, регионы и бизнес будут двигаться в вопросе создания доступности среды и услуг в логике тех законов, которые уже приняты, а также по поручениям, которые даны председателем правительства на встрече, о которой я сказал.
— Инвалиды очень часто жалуются на работу медико-социальной экспертизы (МСЭ). Что сделано в этом направлении и будут ли еще какие-то изменения?
— Мы стараемся поменять работу МСЭ. Это то, что связано с внедрением новых классификаций и критериев оценки при осуществлении медико-социальной экспертизы, с изменением индивидуальной программы реабилитации и абилитации, с внедрением антикоррупционных стандартов. Чего греха таить, много было жалоб на МСЭ. Сейчас, анализируя обращения, мы констатируем, что число жалоб начало уменьшаться.
Все это время мы занимались обучением врачей-экспертов. Оно касалось как самой процедуры освидетельствования, так и работы в информационной системе, использования специального диагностического оборудования, принципов этики и деонтологии врача-эксперта.
Повышение заработной платы врачей-экспертов и вообще всего медицинского персонала учреждений МСЭ до уровня средней зарплаты врача в учреждении здравоохранения позволило нам сохранить профессиональные кадры в системе. Когда зарплата экспертов составляла лишь 70–80% от средней зарплаты врача, явственно ощущалась утечка кадров. Сейчас эта проблема решена.
— А что сделано для получателей таких услуг?
— Чтобы процедура освидетельствования стала более комфортной для граждан, организована передача направительных документов из медорганизаций во МСЭ без участия гражданина. Мы находимся в той точке, когда все процессы ведения дел автоматизированы и происходят в стандартных форматах. Например, основной документ направления на медико-социальную экспертизу – это форма 088-у. Врачи заполняют форму и направляют человека в МСЭ. Чтобы не возникало разночтений, что нужно указать из обследований в этой форме, совместно с Минздравом разрабатывается перечень медицинских обследований для каждого конкретного заболевания. Такой перечень поможет избежать ошибок при заполнении, и из МСЭ отправлять людей обратно в поликлинику для дополнительного обследования уже не будут.
Мы стремимся перевести взаимодействие между медицинскими организациями и учреждениями МСЭ в режим электронного документооборота. Это многократно разгрузит обе системы, обеспечит совершенно иной уровень доверия к сведениям, которые представляются для принятия решения, и, безусловно, позволит наладить более качественный контроль. Такое взаимодействие в отдельных регионах уже успешно реализуется, в остальных – строится поэтапно и во многом зависит от уровня цифрового развития самого региона, но через года–два, я думаю, основная часть документов будет передаваться именно в электронном виде. Это означает, что инвалид будет исключен из этого процесса – ему не придется обращаться в МСЭ или поликлинику по нескольку раз.
— Еще одно существенное изменение касается введения нового порядка прохождения медико-социальной экспертизы. Теперь некоторым пациентам не нужно ежегодно подтверждать свою инвалидность. Расскажите об этом подробнее.
— Много упреков было в том, что система выстроена таким образом, что необходимо через год, два или три проходить МСЭ, чтобы переоформить инвалидность. Мы всегда объясняли, что инвалидность – это ограничение жизнедеятельности и оно может меняться. Например, ребенок растет, и ему в любом случае нужно менять технические средства реабилитации. И люди очень боялись, что заодно им будут пересматривать и инвалидность.
Постановлением правительства, вышедшим в марте этого года, мы разорвали взаимосвязь между предоставлением инвалидности и внесением изменения в индивидуальную программу реабилитации (ИПР). Сейчас, если человеку необходимо поменять только ИПР, проходить переосвидетельствование в части пересмотра группы не нужно.
И второе, обязанностью МСЭ стало предоставление инвалидности бессрочно при первичном обращении при таких заболеваниях как болезнь Дауна, фенилкетонурия, тяжелая форма ДЦП, тяжелые наследственные и иммунные заболевания, слепоглухота.
Для удаленных территорий ввели возможность заочного освидетельствования: человеку никуда не надо ездить — если инвалидность очевидна, он просто подает документы, и они рассматриваются уже без его личного присутствия.
— В госпрограмме «Доступная среда» появляется новый раздел – это комплексная реабилитация инвалидов. Что она подразумевает?
— Госпрограмма «Доступная среда» продлена до 2025 года. Нам нужно в 2019 году подготовить новую редакцию программы, где основной аспект будет сделан на реабилитации, и начать ее реализацию с 2021 года. В 2017-2018 годах мы проводили пилотные проекты в Пермском крае и Свердловской области по комплексной реабилитации инвалидов и отрабатывали всю технологию. В том числе, какие должны быть программы реабилитации, какие организации и в каком объеме должны предоставлять реабилитационные услуги, какова должна быть сама реабилитация: социально-бытовая, профессиональная, социокультурная, медицинская, другая. Мы пытались в рамках пилотов прописать всю технологию. К сожалению, пока законодательство мало что говорит о порядках и вообще о принципах организации реабилитационного процесса.
Применяемые сегодня методики не всегда имеют доказанную эффективность. Есть протоколы лечения, стандарты оказания медицинской помощи, и врачи действуют по регламенту. А для «немедицинской» реабилитации инвалидов подобных стандартов нет. Поэтому мы предполагаем, что все методики, которые прошли испытания и доказали свою эффективность, должны быть доступны как для тех, кто организовывает реабилитационный процесс, так и для самих инвалидов.
В следующем году поддержку из федерального бюджета получат 18 регионов. Задача заключается в том, чтобы к началу действия программы в 2021 году внести изменения в законодательство и стартовать с понимаем процедур и стандартов реабилитации инвалидов. Средства федерального бюджета будут выделяться регионам на условиях софинансирования на оборудование реабилитационных центров, обучение специалистов, разработку информационных систем. Одним из самых существенных вопросов является кадровый вопрос. Мы оцениваем ситуацию с кадровым обеспечением в регионах, но уже сейчас очевидно, что специалистов не хватает.
— Много специалистов придется обучить?
— Это будут десятки тысяч человек. Процесс обучения не однократный, необходимо будет регулярно обучать специалистов, поскольку потребность в качественных и эффективных услугах по реабилитации со стороны инвалидов высокая.
— А какие средства понадобятся для внедрения этой системы?
— Мы выделяли в течение двух лет по 300 млн рублей Перми и Екатеринбургу на отработку технологий реабилитации. В следующем году у нас 18 регионов, как я сказал, и более 500 млн рублей для того, чтобы начать тиражировать этот опыт. А с 2021 года уже включаются все регионы, и потребность в финансовой помощи со стороны федерации будет расти. Пока не можем назвать конкретную цифру — вопрос будет обсуждаться с Минфином при формировании бюджета.
— Максим Анатольевич, еще важная тема, которая реализуется сейчас Минтрудом — это сопровождаемое проживание для граждан с инвалидностью. На каком этапе реализации этой идеи мы сейчас находимся?
— Это очень важная тема, и представители общественных организаций ее поднимали на прошедшей встрече с Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Технологии сопровождения, а к ним мы относим и программы ранней помощи, — качественно новый подход к организации жизни инвалидов, их будущего.
Нужно стремиться к тому, чтобы дети, даже находясь в интернатных учреждениях, приобретали навыки самостоятельной жизни.
Ключевая задача заключается в том, чтобы ребенка с малых лет готовить к самостоятельной жизни, если у него есть какие-то ограничения, в том числе ментального характера. Чтобы потенциал ребенка был раскрыт либо в семье, либо в учреждении.
По поручению премьер-министра, мы к апрелю следующего года разработаем единые подходы к реализации Концепции ранней помощи, утвержденной правительством в 2016 году, а также проработаем вопрос типовой программы сопровождения инвалидов, в том числе детей с расстройствами аутистического спектра.
Во многих регионах такие технологии сейчас отрабатываются. В Санкт-Петербурге есть дома, где проживают уже взрослые ребята с глубокой инвалидностью, но, несмотря на это, вопросы их самостоятельной жизни решаются — при помощи специалистов они приобретают автономию.
— Кто должен выполнять функции сопровождающего? Это социальный работник или какой-то другой специалист должен быть?
— Где-то это социальный работник государственного учреждения, где-то – работник некоммерческой организации. Регионы используют разные подходы. Сейчас доля услуг соцобслуживания, которые предоставляются НКО, уже превышает 13%. А в нацпроекте «Демография» мы поставили показатель 25% к 2024 году.
В госучреждениях стали появляться тренировочные площадки. Например, где-то есть тренировочные спальни, чтобы ребенок смог самостоятельно поставить будильник и самостоятельно проснуться, где-то есть тренировочные кухни. Когда дети растут в учреждениях, они этого не знают, потому что живут по расписанию, потому что за них многое делает персонал.
— Получается, что эту работу надо начинать с детских домов?
— Конечно. Но не только с детских домов. Дети с различными отклонениями и в семьях воспитываются. Все ли семьи заботятся о своем ребенке таким образом, чтобы он был самостоятельным в будущем?
— А семьи могут обратиться к таким тренировочным базам, чтобы обучать своего ребенка навыкам самостоятельности?
— Конечно, могут. Но пока это не распространено, не стало системой и общим трендом. Мы постепенно к этому идем.
Подавляющая часть людей с инвалидностью, даже с тяжелыми формами инвалидности, будет точно так же жить в обществе. Мы должны подготовить общество к этому, чтобы люди, которые никогда не сталкивались с проблематикой инвалидности, не просто относились к этому толерантно, а были готовы прийти на помощь и оказывать содействие этому процессу. Тогда мы сможем сказать, что общество в целом преодолело отношенческие барьеры и стереотипы.
Еще одна тема, которая поднималась на встрече председателя правительства с инвалидами, – это обеспечение их жильем, которое для них приспособлено. Два года назад вышло постановление о том, что в регионах должна проводиться оценка соответствия жилья для инвалидов. Мы обратились к своим коллегам из Минстроя: есть ли результаты оценки? Выяснилось, что пока таких данных нет. Поэтому мы договорились, что они внимательно изучат эту проблему вместе с регионами. Соответствующее поручение дал Дмитрий Анатольевич [Медведев] — к октябрю 2019 года Минстрой должен будет все данные обобщить и внести предложения по устранению недостатков.
— Максим Анатольевич, не могу оставить без внимания тему реформирования психоневрологических интернатов (ПНИ) и ликвидацию очередей. Практически ежегодно в этих учреждениях происходят либо пожары, либо вскрываются факты нечеловеческого обращения персонала с проживающими. Будет ли реформа в этой сфере?
— Да, реформа будет. Очередь в психоневрологические интернаты мы почти победили. В основном за счет развития надомного социального обслуживания или стационарозамещающих технологий и развития негосударственного сектора. В целом во все типы стационарных организаций соцобслуживания очередность сократилась с 2014 года по 2017-й в 4,9 раза.
Лучше начинаем разбираться в проблемах людей, страдающих психическими расстройствами, и в потребностях таких людей в соцуслугах.
Но очередью проблема не заканчивается. Нам надо не только в пилотных и передовых регионах создать пакеты социальных услуг, позволяющие проживать человеку на дому, но и во всех регионах.
Также важно повышение квалификации работников ПНИ, в первую очередь, медицинского персонала, а также изменение отношения персонала к подопечным. Необходимо, чтобы персонал ПНИ в первую очередь начал видеть в них людей, независимо от заболевания. Такие изменения в сознании, конечно, происходят небыстро.
Что касается пожаров, то в результате проведенной работы число зданий стационарных организаций соцобслуживания, находящихся в аварийном и ветхом состоянии, а также требующих капитального ремонта, сократилось до 77 – на 66,5% с 2014 года.
У нас практически не осталось ветхих учреждений. Есть учреждения 4-й и 5-й степени пожароопасности. И сейчас в федеральном проекте «Старшее поколение» нацпроекта «Демография» заложено более 40 млрд рублей на шесть лет.
— 40 млрд рублей это много. А на какие цели эти средства?
— В 2019 году средства пойдут на строительство или завершение строительства уже согласованных объектов, а с 2020 года мы будем направлять финансы на постройку совершенно иных учреждений – отвечающих современным требованиям. Проживание в домах престарелых и ПНИ должно быть максимально комфортным с психологической точки зрения.
Это будут учреждения не на 300 человек, а малой вместимости, малоэтажные. Должны быть зоны отдыха внутри, территория вокруг, помещения для реабилитации, санузел в комнате, а не на этаже, спортзал и так далее. Это другое расположение комнат, другие коридоры, другая столовая...
Наша задача — стимулировать строительство учреждений, которые будут приближены к самостоятельному проживанию.
— Много домов придется построить?
— Сейчас мы собираем заявки от регионов и параллельно вместе с Минстроем, Сбербанком и ВЭБ решаем вопрос разработки типовых проектов таких домов. К сожалению, то, что предлагается архитекторами сейчас – это беда по большому счету. Мы будем давать субъектам не просто деньги, а уже готовый проект. Чтобы для инвалидов и пожилых больше не строилось, по сути, казарм.
Что касается реформы психоневрологических интернатов –это и иная инфраструктура, о чем я уже сказал, и самое главное – изменение технологий работы. Ведь в законодательстве не написано, что кого-то надо запереть или что-то подобное. Но это, к сожалению, встречается на практике. Законодательных барьеров для того, чтобы лучше работать, нет. Нужно системно этим вопросом заниматься на уровне отдельного интерната, нужно менять все в головах людей.
Беседовала
Татьяна СТЕПАНОВА
— Когда мы начинали госпрограмму «Доступная среда» в 2011 году, ввели в числе прочих такой важный показатель, как оценка инвалидами отношения общества к ним. Доля инвалидов, которые оценивали, что общество относится к ним позитивно, составляла тогда где-то 25%. Сейчас — уже более 60%. Я думаю, что это близко к истине, потому что люди видят происходящие изменения.
Сегодня многие вокзалы, аэропорты, музеи, поликлиники адаптированы под нужды инвалидов, и люди относятся к этому уже как к норме жизни. А ничего подобного не было еще десять лет назад. К концу 2018 года запланировано обеспечить доступность около 23,5 тысяч приоритетных объектов, что составляет 64,2% от общего количества приоритетных объектов. Всего их 36,6 тысяч. Это объекты, которые выбрали сами инвалиды, потому что наиболее часто их посещают.
Итогом первой пятилетки госпрограммы «Доступная среда» можно смело назвать принятый 419-ФЗ. Именно он впервые внес конкретные уточнения о том, как именно предоставлять услуги инвалидам, кто должен оказывать им содействие, в каких сферах это наиболее чувствительно. Закон внес дополнения не только в базовый закон о социальной защите инвалидов, но и в законы, регулирующие вопросы образования, здравоохранения, различных видов транспорта, культуры — практически всех сфер жизни человека.
Со следующего года средства из федерального бюджета в рамках госпрограммы «Доступная среда» продолжим направлять на оборудование школ, детских садов, организаций дополнительного образования и спортивных объектов. На эти цели запланировано по 694 миллиона рублей ежегодно в течение 2019–2021 годов.
Доступность остальных объектов регионы должны обеспечивать сами — соответствующее поручение дано председателем правительства Дмитрием Анатольевичем Медведевым на прошедшей 21 ноября встрече с инвалидами. На этапе формирования проектов региональных бюджетов мы провели их анализ в части наличия средств на эти цели. Проектами заложено почти 22 млрд рублей на 2019–2021 годы. Мы будем контролировать этот процесс, выполнение регионами показателей их «дорожных карт» по доступности среды.
Наша следующая инициатива — закон, который наделил надзорные органы (например, Рособрнадзор, Росздравнадзор, Роскомнадзор, Ространснадзор), как на федеральном, так и на региональном уровнях, полномочиями по надзору и контролю за доступностью среды. Однако в законодательстве пока к ведению этих органов не отнесено рассмотрение дел о привлечении виновников к административной ответственности. Мы подготовили еще один законопроект о внесении изменений в КоАП, который определит ответственность надзорных органов по рассмотрению таких дел. Он будет внесен в Госдуму до конца года .
Буквально на днях вышел закон и подготовлено в его развитие постановление правительства, которые предусматривают, что для всех телеканалов обязательством при лицензировании является субтитрирование не менее 5% общего вещания в неделю. Сейчас мы продолжаем субтитрирование на федеральных каналах. На сегодня уровень субтитрирования их вещания достигает 23%. Уже с 2020 года телеканалам не выдадут лицензию, если они не обеспечат субтитрирование. Пока эта норма только для тех программ, которые готовятся заранее и идут в записи.
В целом все федеральные органы, регионы и бизнес будут двигаться в вопросе создания доступности среды и услуг в логике тех законов, которые уже приняты, а также по поручениям, которые даны председателем правительства на встрече, о которой я сказал.
— Инвалиды очень часто жалуются на работу медико-социальной экспертизы (МСЭ). Что сделано в этом направлении и будут ли еще какие-то изменения?
— Мы стараемся поменять работу МСЭ. Это то, что связано с внедрением новых классификаций и критериев оценки при осуществлении медико-социальной экспертизы, с изменением индивидуальной программы реабилитации и абилитации, с внедрением антикоррупционных стандартов. Чего греха таить, много было жалоб на МСЭ. Сейчас, анализируя обращения, мы констатируем, что число жалоб начало уменьшаться.
Все это время мы занимались обучением врачей-экспертов. Оно касалось как самой процедуры освидетельствования, так и работы в информационной системе, использования специального диагностического оборудования, принципов этики и деонтологии врача-эксперта.
Повышение заработной платы врачей-экспертов и вообще всего медицинского персонала учреждений МСЭ до уровня средней зарплаты врача в учреждении здравоохранения позволило нам сохранить профессиональные кадры в системе. Когда зарплата экспертов составляла лишь 70–80% от средней зарплаты врача, явственно ощущалась утечка кадров. Сейчас эта проблема решена.
— А что сделано для получателей таких услуг?
— Чтобы процедура освидетельствования стала более комфортной для граждан, организована передача направительных документов из медорганизаций во МСЭ без участия гражданина. Мы находимся в той точке, когда все процессы ведения дел автоматизированы и происходят в стандартных форматах. Например, основной документ направления на медико-социальную экспертизу – это форма 088-у. Врачи заполняют форму и направляют человека в МСЭ. Чтобы не возникало разночтений, что нужно указать из обследований в этой форме, совместно с Минздравом разрабатывается перечень медицинских обследований для каждого конкретного заболевания. Такой перечень поможет избежать ошибок при заполнении, и из МСЭ отправлять людей обратно в поликлинику для дополнительного обследования уже не будут.
Мы стремимся перевести взаимодействие между медицинскими организациями и учреждениями МСЭ в режим электронного документооборота. Это многократно разгрузит обе системы, обеспечит совершенно иной уровень доверия к сведениям, которые представляются для принятия решения, и, безусловно, позволит наладить более качественный контроль. Такое взаимодействие в отдельных регионах уже успешно реализуется, в остальных – строится поэтапно и во многом зависит от уровня цифрового развития самого региона, но через года–два, я думаю, основная часть документов будет передаваться именно в электронном виде. Это означает, что инвалид будет исключен из этого процесса – ему не придется обращаться в МСЭ или поликлинику по нескольку раз.
— Еще одно существенное изменение касается введения нового порядка прохождения медико-социальной экспертизы. Теперь некоторым пациентам не нужно ежегодно подтверждать свою инвалидность. Расскажите об этом подробнее.
— Много упреков было в том, что система выстроена таким образом, что необходимо через год, два или три проходить МСЭ, чтобы переоформить инвалидность. Мы всегда объясняли, что инвалидность – это ограничение жизнедеятельности и оно может меняться. Например, ребенок растет, и ему в любом случае нужно менять технические средства реабилитации. И люди очень боялись, что заодно им будут пересматривать и инвалидность.
Постановлением правительства, вышедшим в марте этого года, мы разорвали взаимосвязь между предоставлением инвалидности и внесением изменения в индивидуальную программу реабилитации (ИПР). Сейчас, если человеку необходимо поменять только ИПР, проходить переосвидетельствование в части пересмотра группы не нужно.
И второе, обязанностью МСЭ стало предоставление инвалидности бессрочно при первичном обращении при таких заболеваниях как болезнь Дауна, фенилкетонурия, тяжелая форма ДЦП, тяжелые наследственные и иммунные заболевания, слепоглухота.
Для удаленных территорий ввели возможность заочного освидетельствования: человеку никуда не надо ездить — если инвалидность очевидна, он просто подает документы, и они рассматриваются уже без его личного присутствия.
— В госпрограмме «Доступная среда» появляется новый раздел – это комплексная реабилитация инвалидов. Что она подразумевает?
— Госпрограмма «Доступная среда» продлена до 2025 года. Нам нужно в 2019 году подготовить новую редакцию программы, где основной аспект будет сделан на реабилитации, и начать ее реализацию с 2021 года. В 2017-2018 годах мы проводили пилотные проекты в Пермском крае и Свердловской области по комплексной реабилитации инвалидов и отрабатывали всю технологию. В том числе, какие должны быть программы реабилитации, какие организации и в каком объеме должны предоставлять реабилитационные услуги, какова должна быть сама реабилитация: социально-бытовая, профессиональная, социокультурная, медицинская, другая. Мы пытались в рамках пилотов прописать всю технологию. К сожалению, пока законодательство мало что говорит о порядках и вообще о принципах организации реабилитационного процесса.
Применяемые сегодня методики не всегда имеют доказанную эффективность. Есть протоколы лечения, стандарты оказания медицинской помощи, и врачи действуют по регламенту. А для «немедицинской» реабилитации инвалидов подобных стандартов нет. Поэтому мы предполагаем, что все методики, которые прошли испытания и доказали свою эффективность, должны быть доступны как для тех, кто организовывает реабилитационный процесс, так и для самих инвалидов.
В следующем году поддержку из федерального бюджета получат 18 регионов. Задача заключается в том, чтобы к началу действия программы в 2021 году внести изменения в законодательство и стартовать с понимаем процедур и стандартов реабилитации инвалидов. Средства федерального бюджета будут выделяться регионам на условиях софинансирования на оборудование реабилитационных центров, обучение специалистов, разработку информационных систем. Одним из самых существенных вопросов является кадровый вопрос. Мы оцениваем ситуацию с кадровым обеспечением в регионах, но уже сейчас очевидно, что специалистов не хватает.
— Много специалистов придется обучить?
— Это будут десятки тысяч человек. Процесс обучения не однократный, необходимо будет регулярно обучать специалистов, поскольку потребность в качественных и эффективных услугах по реабилитации со стороны инвалидов высокая.
— А какие средства понадобятся для внедрения этой системы?
— Мы выделяли в течение двух лет по 300 млн рублей Перми и Екатеринбургу на отработку технологий реабилитации. В следующем году у нас 18 регионов, как я сказал, и более 500 млн рублей для того, чтобы начать тиражировать этот опыт. А с 2021 года уже включаются все регионы, и потребность в финансовой помощи со стороны федерации будет расти. Пока не можем назвать конкретную цифру — вопрос будет обсуждаться с Минфином при формировании бюджета.
— Максим Анатольевич, еще важная тема, которая реализуется сейчас Минтрудом — это сопровождаемое проживание для граждан с инвалидностью. На каком этапе реализации этой идеи мы сейчас находимся?
— Это очень важная тема, и представители общественных организаций ее поднимали на прошедшей встрече с Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Технологии сопровождения, а к ним мы относим и программы ранней помощи, — качественно новый подход к организации жизни инвалидов, их будущего.
Нужно стремиться к тому, чтобы дети, даже находясь в интернатных учреждениях, приобретали навыки самостоятельной жизни.
Ключевая задача заключается в том, чтобы ребенка с малых лет готовить к самостоятельной жизни, если у него есть какие-то ограничения, в том числе ментального характера. Чтобы потенциал ребенка был раскрыт либо в семье, либо в учреждении.
По поручению премьер-министра, мы к апрелю следующего года разработаем единые подходы к реализации Концепции ранней помощи, утвержденной правительством в 2016 году, а также проработаем вопрос типовой программы сопровождения инвалидов, в том числе детей с расстройствами аутистического спектра.
Во многих регионах такие технологии сейчас отрабатываются. В Санкт-Петербурге есть дома, где проживают уже взрослые ребята с глубокой инвалидностью, но, несмотря на это, вопросы их самостоятельной жизни решаются — при помощи специалистов они приобретают автономию.
— Кто должен выполнять функции сопровождающего? Это социальный работник или какой-то другой специалист должен быть?
— Где-то это социальный работник государственного учреждения, где-то – работник некоммерческой организации. Регионы используют разные подходы. Сейчас доля услуг соцобслуживания, которые предоставляются НКО, уже превышает 13%. А в нацпроекте «Демография» мы поставили показатель 25% к 2024 году.
В госучреждениях стали появляться тренировочные площадки. Например, где-то есть тренировочные спальни, чтобы ребенок смог самостоятельно поставить будильник и самостоятельно проснуться, где-то есть тренировочные кухни. Когда дети растут в учреждениях, они этого не знают, потому что живут по расписанию, потому что за них многое делает персонал.
— Получается, что эту работу надо начинать с детских домов?
— Конечно. Но не только с детских домов. Дети с различными отклонениями и в семьях воспитываются. Все ли семьи заботятся о своем ребенке таким образом, чтобы он был самостоятельным в будущем?
— А семьи могут обратиться к таким тренировочным базам, чтобы обучать своего ребенка навыкам самостоятельности?
— Конечно, могут. Но пока это не распространено, не стало системой и общим трендом. Мы постепенно к этому идем.
Подавляющая часть людей с инвалидностью, даже с тяжелыми формами инвалидности, будет точно так же жить в обществе. Мы должны подготовить общество к этому, чтобы люди, которые никогда не сталкивались с проблематикой инвалидности, не просто относились к этому толерантно, а были готовы прийти на помощь и оказывать содействие этому процессу. Тогда мы сможем сказать, что общество в целом преодолело отношенческие барьеры и стереотипы.
Еще одна тема, которая поднималась на встрече председателя правительства с инвалидами, – это обеспечение их жильем, которое для них приспособлено. Два года назад вышло постановление о том, что в регионах должна проводиться оценка соответствия жилья для инвалидов. Мы обратились к своим коллегам из Минстроя: есть ли результаты оценки? Выяснилось, что пока таких данных нет. Поэтому мы договорились, что они внимательно изучат эту проблему вместе с регионами. Соответствующее поручение дал Дмитрий Анатольевич [Медведев] — к октябрю 2019 года Минстрой должен будет все данные обобщить и внести предложения по устранению недостатков.
— Максим Анатольевич, не могу оставить без внимания тему реформирования психоневрологических интернатов (ПНИ) и ликвидацию очередей. Практически ежегодно в этих учреждениях происходят либо пожары, либо вскрываются факты нечеловеческого обращения персонала с проживающими. Будет ли реформа в этой сфере?
— Да, реформа будет. Очередь в психоневрологические интернаты мы почти победили. В основном за счет развития надомного социального обслуживания или стационарозамещающих технологий и развития негосударственного сектора. В целом во все типы стационарных организаций соцобслуживания очередность сократилась с 2014 года по 2017-й в 4,9 раза.
Лучше начинаем разбираться в проблемах людей, страдающих психическими расстройствами, и в потребностях таких людей в соцуслугах.
Но очередью проблема не заканчивается. Нам надо не только в пилотных и передовых регионах создать пакеты социальных услуг, позволяющие проживать человеку на дому, но и во всех регионах.
Также важно повышение квалификации работников ПНИ, в первую очередь, медицинского персонала, а также изменение отношения персонала к подопечным. Необходимо, чтобы персонал ПНИ в первую очередь начал видеть в них людей, независимо от заболевания. Такие изменения в сознании, конечно, происходят небыстро.
Что касается пожаров, то в результате проведенной работы число зданий стационарных организаций соцобслуживания, находящихся в аварийном и ветхом состоянии, а также требующих капитального ремонта, сократилось до 77 – на 66,5% с 2014 года.
У нас практически не осталось ветхих учреждений. Есть учреждения 4-й и 5-й степени пожароопасности. И сейчас в федеральном проекте «Старшее поколение» нацпроекта «Демография» заложено более 40 млрд рублей на шесть лет.
— 40 млрд рублей это много. А на какие цели эти средства?
— В 2019 году средства пойдут на строительство или завершение строительства уже согласованных объектов, а с 2020 года мы будем направлять финансы на постройку совершенно иных учреждений – отвечающих современным требованиям. Проживание в домах престарелых и ПНИ должно быть максимально комфортным с психологической точки зрения.
Это будут учреждения не на 300 человек, а малой вместимости, малоэтажные. Должны быть зоны отдыха внутри, территория вокруг, помещения для реабилитации, санузел в комнате, а не на этаже, спортзал и так далее. Это другое расположение комнат, другие коридоры, другая столовая...
Наша задача — стимулировать строительство учреждений, которые будут приближены к самостоятельному проживанию.
— Много домов придется построить?
— Сейчас мы собираем заявки от регионов и параллельно вместе с Минстроем, Сбербанком и ВЭБ решаем вопрос разработки типовых проектов таких домов. К сожалению, то, что предлагается архитекторами сейчас – это беда по большому счету. Мы будем давать субъектам не просто деньги, а уже готовый проект. Чтобы для инвалидов и пожилых больше не строилось, по сути, казарм.
Что касается реформы психоневрологических интернатов –это и иная инфраструктура, о чем я уже сказал, и самое главное – изменение технологий работы. Ведь в законодательстве не написано, что кого-то надо запереть или что-то подобное. Но это, к сожалению, встречается на практике. Законодательных барьеров для того, чтобы лучше работать, нет. Нужно системно этим вопросом заниматься на уровне отдельного интерната, нужно менять все в головах людей.
Беседовала
Татьяна СТЕПАНОВА
Источник: https://tass.ru/interviews/5859049
24 декабря 2018
