ОТДАЛЕННАЯ БЛИЗОСТЬ
Признаюсь честно – я не решился звать своих друзей и знакомых на спектакль с участием актёров «с особенностями развития». Сам я уже не один год работаю в газете для инвалидов и считаю, что избавился от страха и неловкости. Другое дело – мои друзья. Их отношение к инвалидности мне видится уклончивым… А вдруг им станет скучно? Так и получилось, что я провёл один из лучших вечеров лета в одиночестве. И не раз пожалел потом об этом.
Я знал, что создатели проекта «Отдаленная Близость» – известные и уважаемые организации (Гёте-Институт в Москве, «Центр Драматургии и Режиссуры», РОО СТР «Круг»), представлял, какое внимание проекту уделено (он является частью культурной программы года Германии в России). Впервые спектакль, где играют актёры с особенностями развития, заявлен как серьёзное театральное событие! «Отдалённая Близость» каждый месяц проходит в «Центре Драматургии и Режиссуры» на тех же условиях что и другие спектакли.
Театр на этом только начинается: если красиво назвать проект и ставить его в один ряд с профессионалами, требования к которым самые серьёзные, нужно и показывать настоящее зрелище. Если претендуешь на высший уровень, на то, чтобы быть интересным широкой публике – самое последнее, что можно делать, это оправдываться «ограниченными возможностями».
Оттого было неясно, чего ждать. Сначала не знаешь, как себя вести, что думать, как оценивать. Начинается. Не резко, не внезапно, из ниоткуда рождается спектакль, начало его – человек. То, что говорит этот человек, так наивно, так просто – это самая хрупкая часть, момент, который испытывает зрителя, ставит на мнимое перепутье – сейчас или будет интересно, или «всё ясно, я так и думал». И вот здесь начинают ломаться предрассудки – происходящее на сцене не укладывается ни в какие определения, опыт невозможно сравнить ни с чем, виденным ранее! И с каждым новым ходом, новым трюком я просто вдохновлялся тем, как всё замечательно построено, сыграно и придумано! Вспомните: до представления вы ещё не пришли в себя от событий дня, погружение в театр только начинается, всё, что случается на сцене столь необычно, что наше внимание захватывает в той или иной мере. Но нет ничего слаще, чем увидеть что-то совсем для себя неожиданное, но вовсе не чуждое и, главное, понятное – вот тогда мы поглощены, жадно следим и сопереживаем, тогда перестаём быть самими собой, тогда неизменно перезаряжаемся, получаем то, зачем пришли. Я рассчитывал, что придётся ломать голову над происходящим, а вместо этого несколько раз приходилось удерживаться, чтобы не захлопать в ладоши от восторга во время спектакля!
Этот разлом внутри нас самих, как поворот детали в механизме: мы смотрим на мир немного другими глазами, нам нравится наш новый взгляд, мы хотим для начала знать, что же мешало всё это увидеть и услышать так, как сегодня, почему нам показывали что-то совершенно другое, что нам не нравилось? Мы даже и не догадывались, что может быть ТАК, что важно не то, какими выдающимися должны быть артисты, а как слаженно и выгодно могут они взаимодействовать. Спектакль, без сомнения, очень сильный, великолепно построен и понятен, но самая его ценная часть – это чувства, которые рождаются в зрителях и исполнителях во время действия. Словно всё, что творилось на сцене, задумано и приготовлено ради этого чувства родственности каждого окружающего ко мне лично.
Мне приходилось видеть работу других театров, где заняты люди «с ограниченными возможностями». Их выступления часто невозможно поставить в один ряд с профессиональными театрами. Факт не вызывает удивления: такие «особые» театры известны не каждому, государство не выделяет достаточно средств, у них нет никакого статуса, никакой организации. При этом уровень спектаклей таких театров достаточно высок. Все-таки на качество влияют, в первую очередь, не денежные вливания в театр, а то, как реализуют свой потенциал его артисты. И когда артистов начинают жалеть, делать поблажки, то и выходит жалко. Глупо заставлять таких «особых» артистов играть обычный драматический репертуар и ждать, что они смогут конкурировать с профессионалами. Но когда особые театры уходят в сторону театра, который работает по иным законам, не боится пробовать новое – тогда люди, от которых общество не привыкло ждать ничего впечатляющего, чувствуют себя в своей среде, их особенности перестают быть «ограниченными возможностями». Это смотрится непривычно, удивительно, это интересно, улавливается что-то характерное для нас самих, что нам близко.
«На сцене нет инвалидов», – говорит Андрей Афонин, российский режиссёр проекта, а также руководитель интегрированной театральной студии «Круг-II», выпускники и воспитанники студии исполняют все роли и музыку в спектакле. В студии придерживаются точки зрения на театр как на способ развития человека. Для творческой реабилитации и развития нужен специальный коллектив преподавателей, сочетающих в себе как творческую, так и педагогическую подготовку. Главный принцип в студии – интеграция: человек должен быть активным, продуктивным, то, что он делает, должно быть полезно обществу, независимо от его особенностей. Не ограничений, а особенностей. В театре удивительным образом соединяются идеи и средства, чтобы представить нам жизнь так, как мы её не воспринимаем никогда сами. Музыку интереснее показывать, не издавая ни звука, диалоги – танцевать – так мы понимаем звуки и слова гораздо шире.
Некоторые явления почему-то невозможно назвать, а тем более объяснить в двух словах. Спектакль, который мне посчастливилось увидеть, не называют просто «спектакль». О нём впервые слышат как об «интегративном театральном проекте с участием актёров с особенностями развития, по мотивам произведений людей с особенностями развития».
Проще говоря, меня предупреждают, что в спектакле играют инвалиды. Смотрю спектакль, а инвалидов не вижу.
Эта сопроводительная надпись к названию – часть самого проекта. Это не пояснение, предупреждающее зрителя, это – часть названия! Остроумный жанровый ход. Как написать: «Пьеса для исполнителей, у которых нет никакого таланта и способностей», и обозвать так продуманную, интересную, актуальную, сделанную от всего сердца постановку, в которой все – от автора до осветителя работают в полную силу, на пределе возможностей и фантазии. Тому, с чем по-своему борются создатели проекта, вызов брошен в афише: «Люди с ограничениями здоровья делают профессиональный театр!», «Драматурги – люди с отклонениями в развитии, актёры – люди с ограничениями здоровья, да где это видано?!».
Если же человек приходит на спектакль, значит, что он уже победил свои предрассудки, спектакль для него – вознаграждение. Опыт, эмоции, знания, общение, что он получает – это последствия обдуманного, взрослого решения. Это возможность для каждого, его личный выбор: отказаться в пользу собственной ограниченности, или дать себе шанс.
Нельзя обвинять людей в предрассудках. Никто не вынашивает в себе предвзятого отношения нарочно, в конце концов, предрассудки только мешают их обладателям, и сами они, даже если понимают, что это во вред, ничего с собой не сделают, потому что не знают, в чём вред состоит. Пока жива вера в то, что одни люди лучше, а другие – хуже, что кому-то легче, а кому-то труднее жить, что в природе чего-то быть не должно или должно быть чего-то меньше или больше – изоляция целых групп людей неизбежна.
С одной стороны, «Отдалённая Близость» – феномен на российской театральной сцене, результат счастливого стечения обстоятельств. Проект стал возможным потому, что директор культурных программ года Германии в России Вольф Иро пригласил к сотрудничеству российского режиссёра и педагога Андрея Афонина и немецкого режиссёра Герда Хартмана, чтобы поставить на профессиональной российской театральной сцене интегративный спектакль, что в Германии феноменом давно не является. Успех же проекта заслужен долгими годами труда и самоотдачи его создателей. Проекта, выросшего из той идеи, что общество отворачивается от определённых людей скорее по незрелости, чем по необходимости, и есть способ каждому человеку быть в полной мере своим среди людей. «Отдалённая близость» об этом.
Михаил ЭФИР
Я знал, что создатели проекта «Отдаленная Близость» – известные и уважаемые организации (Гёте-Институт в Москве, «Центр Драматургии и Режиссуры», РОО СТР «Круг»), представлял, какое внимание проекту уделено (он является частью культурной программы года Германии в России). Впервые спектакль, где играют актёры с особенностями развития, заявлен как серьёзное театральное событие! «Отдалённая Близость» каждый месяц проходит в «Центре Драматургии и Режиссуры» на тех же условиях что и другие спектакли.
Театр на этом только начинается: если красиво назвать проект и ставить его в один ряд с профессионалами, требования к которым самые серьёзные, нужно и показывать настоящее зрелище. Если претендуешь на высший уровень, на то, чтобы быть интересным широкой публике – самое последнее, что можно делать, это оправдываться «ограниченными возможностями».
Оттого было неясно, чего ждать. Сначала не знаешь, как себя вести, что думать, как оценивать. Начинается. Не резко, не внезапно, из ниоткуда рождается спектакль, начало его – человек. То, что говорит этот человек, так наивно, так просто – это самая хрупкая часть, момент, который испытывает зрителя, ставит на мнимое перепутье – сейчас или будет интересно, или «всё ясно, я так и думал». И вот здесь начинают ломаться предрассудки – происходящее на сцене не укладывается ни в какие определения, опыт невозможно сравнить ни с чем, виденным ранее! И с каждым новым ходом, новым трюком я просто вдохновлялся тем, как всё замечательно построено, сыграно и придумано! Вспомните: до представления вы ещё не пришли в себя от событий дня, погружение в театр только начинается, всё, что случается на сцене столь необычно, что наше внимание захватывает в той или иной мере. Но нет ничего слаще, чем увидеть что-то совсем для себя неожиданное, но вовсе не чуждое и, главное, понятное – вот тогда мы поглощены, жадно следим и сопереживаем, тогда перестаём быть самими собой, тогда неизменно перезаряжаемся, получаем то, зачем пришли. Я рассчитывал, что придётся ломать голову над происходящим, а вместо этого несколько раз приходилось удерживаться, чтобы не захлопать в ладоши от восторга во время спектакля!
Этот разлом внутри нас самих, как поворот детали в механизме: мы смотрим на мир немного другими глазами, нам нравится наш новый взгляд, мы хотим для начала знать, что же мешало всё это увидеть и услышать так, как сегодня, почему нам показывали что-то совершенно другое, что нам не нравилось? Мы даже и не догадывались, что может быть ТАК, что важно не то, какими выдающимися должны быть артисты, а как слаженно и выгодно могут они взаимодействовать. Спектакль, без сомнения, очень сильный, великолепно построен и понятен, но самая его ценная часть – это чувства, которые рождаются в зрителях и исполнителях во время действия. Словно всё, что творилось на сцене, задумано и приготовлено ради этого чувства родственности каждого окружающего ко мне лично.
Мне приходилось видеть работу других театров, где заняты люди «с ограниченными возможностями». Их выступления часто невозможно поставить в один ряд с профессиональными театрами. Факт не вызывает удивления: такие «особые» театры известны не каждому, государство не выделяет достаточно средств, у них нет никакого статуса, никакой организации. При этом уровень спектаклей таких театров достаточно высок. Все-таки на качество влияют, в первую очередь, не денежные вливания в театр, а то, как реализуют свой потенциал его артисты. И когда артистов начинают жалеть, делать поблажки, то и выходит жалко. Глупо заставлять таких «особых» артистов играть обычный драматический репертуар и ждать, что они смогут конкурировать с профессионалами. Но когда особые театры уходят в сторону театра, который работает по иным законам, не боится пробовать новое – тогда люди, от которых общество не привыкло ждать ничего впечатляющего, чувствуют себя в своей среде, их особенности перестают быть «ограниченными возможностями». Это смотрится непривычно, удивительно, это интересно, улавливается что-то характерное для нас самих, что нам близко.
«На сцене нет инвалидов», – говорит Андрей Афонин, российский режиссёр проекта, а также руководитель интегрированной театральной студии «Круг-II», выпускники и воспитанники студии исполняют все роли и музыку в спектакле. В студии придерживаются точки зрения на театр как на способ развития человека. Для творческой реабилитации и развития нужен специальный коллектив преподавателей, сочетающих в себе как творческую, так и педагогическую подготовку. Главный принцип в студии – интеграция: человек должен быть активным, продуктивным, то, что он делает, должно быть полезно обществу, независимо от его особенностей. Не ограничений, а особенностей. В театре удивительным образом соединяются идеи и средства, чтобы представить нам жизнь так, как мы её не воспринимаем никогда сами. Музыку интереснее показывать, не издавая ни звука, диалоги – танцевать – так мы понимаем звуки и слова гораздо шире.
Некоторые явления почему-то невозможно назвать, а тем более объяснить в двух словах. Спектакль, который мне посчастливилось увидеть, не называют просто «спектакль». О нём впервые слышат как об «интегративном театральном проекте с участием актёров с особенностями развития, по мотивам произведений людей с особенностями развития».
Проще говоря, меня предупреждают, что в спектакле играют инвалиды. Смотрю спектакль, а инвалидов не вижу.
Эта сопроводительная надпись к названию – часть самого проекта. Это не пояснение, предупреждающее зрителя, это – часть названия! Остроумный жанровый ход. Как написать: «Пьеса для исполнителей, у которых нет никакого таланта и способностей», и обозвать так продуманную, интересную, актуальную, сделанную от всего сердца постановку, в которой все – от автора до осветителя работают в полную силу, на пределе возможностей и фантазии. Тому, с чем по-своему борются создатели проекта, вызов брошен в афише: «Люди с ограничениями здоровья делают профессиональный театр!», «Драматурги – люди с отклонениями в развитии, актёры – люди с ограничениями здоровья, да где это видано?!».
Если же человек приходит на спектакль, значит, что он уже победил свои предрассудки, спектакль для него – вознаграждение. Опыт, эмоции, знания, общение, что он получает – это последствия обдуманного, взрослого решения. Это возможность для каждого, его личный выбор: отказаться в пользу собственной ограниченности, или дать себе шанс.
Нельзя обвинять людей в предрассудках. Никто не вынашивает в себе предвзятого отношения нарочно, в конце концов, предрассудки только мешают их обладателям, и сами они, даже если понимают, что это во вред, ничего с собой не сделают, потому что не знают, в чём вред состоит. Пока жива вера в то, что одни люди лучше, а другие – хуже, что кому-то легче, а кому-то труднее жить, что в природе чего-то быть не должно или должно быть чего-то меньше или больше – изоляция целых групп людей неизбежна.
С одной стороны, «Отдалённая Близость» – феномен на российской театральной сцене, результат счастливого стечения обстоятельств. Проект стал возможным потому, что директор культурных программ года Германии в России Вольф Иро пригласил к сотрудничеству российского режиссёра и педагога Андрея Афонина и немецкого режиссёра Герда Хартмана, чтобы поставить на профессиональной российской театральной сцене интегративный спектакль, что в Германии феноменом давно не является. Успех же проекта заслужен долгими годами труда и самоотдачи его создателей. Проекта, выросшего из той идеи, что общество отворачивается от определённых людей скорее по незрелости, чем по необходимости, и есть способ каждому человеку быть в полной мере своим среди людей. «Отдалённая близость» об этом.
Михаил ЭФИР
