ТРЕНАЖЕРЫ ДЛЯ КРЫЛЬЕВ
Кемеровская детская художественная школа №1 выдвинула своего бывшего преподавателя Марину Коломеец на звание «Кемеровчанка года». Конкурс – традиционный, проводится в преддверии 8 Марта. И впервые соискательницей на премию будет… человек на коляске.
«Только о грустном не пишите!» – попросила меня Марина Коломеец. Но как обойтись без печальных подробностей, если я знаю: автомобильная авария, случившаяся шесть лет назад, переломила ее жизнь пополам. И симпатичная женщина, что улыбается мне сейчас из кресла напротив, – инвалид-«шейник», перенесшая много операций… А еще она – профессиональный художник. Ее работы хранятся в частных коллекциях Испании, Швейцарии, США. Нынче летом она стала соорганизатором и участником большой выставки «Страна Сибирия», которая экспонировалась в Санкт-Петербурге. Как ей это все удается?
Наследница прапрадедов
Про Марину я была наслышана. «Заводная, яркая, жизнелюбивая» - так описывали ее наши общие знакомые. И прибавляли: «За что таких людей судьба наказывает?».
Марина с такой трактовкой той аварии не согласна.
– Скорее, мне судьба шанс дала. Отец все время меня критиковал: мало работаешь, распыляешься на преподавание, на общение. Тебе писать надо! Вот судьба в коляску и усадила: рисуй.
Отец Марины, кстати, тоже был художником. И мама. Выпускники столичных училищ, они приехали в 60-е в Новосибирск. Так Марина, рожденная в подмосковном Орехово-Зуеве, стала сибирячкой. Вообще про историю ее семьи надо писать отдельный роман. Пра-пра-прадед Марины, Семен Семенович Бутаев, был архиереем. Он имел три мастерских: иконописи, живописи и одно из первых в России фотоателье. В семейном архиве даже хранятся снимки 1864–68 годов, где он запечатлен вместе с известным меценатом Третьяковым и Львом Толстым.
Бутаев активно занимался благотворительностью и однажды, увидев на улице восьмлетнего оборвыша-сироту, взял его на воспитание в свой дом. У мальчика от рождения были изуродованы мизинцы. Несмотря на это он стал художником. И даже взял себе имя своего благодетеля –тоже стал Семеном Бутаевым. Марина рассказывает: «Мне было 14 лет, когда я вместе с отцом впервые оказалась на выставке передвижников в Третьяковской галерее. Там висели две работы нашего прапрадеда!». Между прочим, у марининого отца тоже с рождения были увечные мизинцы (наследственная особенность?).
Профессиональный художник, он не отдал дочь в художественную школу, хотя она с детства демонстрировала ярко выраженные способности. Настоял на поступлении в архитектурный институт. Возможно, эта профессия казалась ему более надежной, чем художник?
Во всяком случае, когда Марина вместе с мужем-архитектором приехала по распределению в Кемерово, жизнь казалась ей устоявшейся и правильной, как четкий чертеж. В первый же месяц молодая семья получила квартиру, родился сын, работа спорилась. Помимо архитектуры Марина вскоре стала преподавать…
По принципу «зато»
Когда я киваю головой, заранее сделав сочувственную мину типа «и вдруг эта травма», Марина смеется: «Я судьбу за нее не корю! Все – неслучайно. Значит, зачем-то это было мне надо… Знаете, что я первым делом врачу сказала, когда очнулась и пичугу какую-то за окном увидела? Какое счастье, что вижу! Могла ведь и совсем ослепнуть…».
Кстати, из пяти человек, что находились в машине, травму получила одна Марина. У остальных – ни царапины. А водитель, находившийся за рулем, Константин Эпов, вскоре стал ее мужем.
И это – еще одна история, из которой можно было бы написать отдельный роман. К моменту той катастрофы Марина была замужем уже второй раз. Сын заканчивал школу, второй муж привел к Марине «в родственники» свою дочь Алену… И все вроде шло хорошо, но не все люди способны на долгое подвижничество. Требовать, чтобы мужчина стал сиделкой при жене, которую надо собирать по кусочкам, – жестокое требование. Поэтому когда супруги расстались, Марина не держала на мужа зла: значит, так было надо. А вскоре в ее жизни появился Константин.
– Погодите! – не могу взять в толк. – У вас что, роман был раньше?
– Нет! Просто Марина мне очень нравилась, мы знакомы были, конечно, имели общих друзей… А тут такое случилось… Ну, вину свою я, конечно, чувствовал, хотя Марина и говорит, что никто не виноват. И помощь, конечно, человеку после такого была нужна…
Короче говоря, как-то незаметно Константин Эпов (между прочим, тоже художник, директор художественной школы в г.Топки) стал для Марины всем: и мужем, и сиделкой, и партнером по творческим проектам.
– Первый тренажер, который я для нее соорудил, был мольберт! – смеется сейчас он.
Это правда. Хотя травмированные руки трудно привыкали к кистям и карандашу, Марина упорно «возвращала себя в строй». Остроумные тренажеры, сконструированные Константином, заняли целую комнату в их квартире. Многие из них сейчас уже потеряли свою актуальность. Многие – стали образцом для подобных в центре реабилитации инвалидов.
– Года три я все пыталась себя на ноги поставить, – говорит Марина. – Ведь травма моя, хотя и повредила спинной мозг в районе шейных позвонков, окончательно его не разорвала. Значит, надежды на восстановление, хотя бы частичное, есть. Потом поняла: надо не ходить учиться – надо душой ходить. Это главное.
– Конечно, зачем человеку ноги, если у него крылья есть? – вторит Константин.
По его словам выходит, что та жестокая авария к его жизни тоже многое добавила. Подарила, например, ему любовь Марины. Заставила иначе смотреть на людей. «Я, – признается, – раньше таким жестким был, нетерпимым, резким. Сейчас – все иначе».
«Апельсин» растет в Сибири
За время, прошедшее после, Марина написала более ста полотен. Выбивать себе льготы – не в ее характере. Поэтому не настаивая на персональных выставках, она стала выкладывать репродукции в интернет. И оказалось, ее картины востребованы!
Так однажды ее нашли устроители ежегодной «Выставки кошачьих портретов» из музея котов в Каталонии (Испания). Две марининых работы стали там лауреатами в двух номинациях! Так на нее вышли кураторы из Санкт-петербургского музея истории и этнографии. Их заинтересовала серия ее картин «Легенды Сибири». Марина привлекла к проекту музей-заповедник «Томская писаница», музей археологии, этнографии и экологии КемГУ, а также кемеровских коллег-художников – и в Питере состоялась выставка «Страна Сибирия». Замечательно, что результатом того путешествия в северную столицу стал еще один художественный проект, который Марина осуществила вместе с падчерицей Аленой Андреевой (дочерью своего второго мужа). Это выставка «Город, среда, ощущения», развернутая в Кемеровской ДХШ №1.
Год назад власти города предложили Коломеец и Эпову поработать в санатории «Журавлик». Они жили там и вели студию для детей с серьезными нарушениями здоровья: привычные диагнозы учеников – ДЦП, травмы, аутизм. Каково же было удивление одного из педагогов, когда ученица Марины Коломеец заняла на всероссийском конкурсе детского рисунка призовое место! «Разве может ребенок с диагнозом аутизм состязаться со здоровыми детьми?» – удивлялась та. «Конечно, может! А что тут такого? – недоумевала в ответ Марина. – Ведь если ребенок с нами не говорит, это вовсе не значит, что у него ничего нет за душой».
Вот уже три месяца Марина Коломеец и Константин Эпов ведут у себя дома студию художественного творчества «Апельсин». Каждую неделю по выходным к ним приходят шестеро мальчиков и девочек в возрасте от 6 до 13 лет. Они не просто учатся рисовать. Рисуя, дети сочиняют стихи и сказки про свои работы, устраивают обсуждения и целые театрализованные представления. Та комната, что когда-то была «тренажерным залом» для Марины, стала сейчас больше похожа на учебный класс: с зеркалами на уровне детских глаз для пущей освещенности, с рядом дополнительных столов, с папками рисунков.
Возможно и впрямь для тренировки крыльев нужнее не беговая дорожка, а полдюжины мольбертов с учениками?
